«Аты-баты, шли солдаты…»

22 июня — День всенародной памяти жертв Великой Отечественной войны

28 мая участники кружка исторической реконструкции Клуба детского и юношеского туризма и краеведения, который объединяет студентов Осиповичского профессионально-технического колледжа, отправились в необычное путешествие. Одетые в форму бойцов Рабоче-Крестьянской Красной Армии и соответственно снаряженные, они должны были в течение двух дней пройти по местам, где в конце июля-начале августа 1941 года вела ожесточенные бои 32-я кавалерийская дивизия — участница рейда крупного конного соединения, отправленного в тыл наступающим на Смоленск частям группы армий «Центр».

Сценарий похода предполагал как можно более полное «погружение» в события 70-летней давности, поэтому краеведы постарались не только почувствовать, каково быть красноармейцем лета сорок первого, но и переосмыслить подробности кавалерийского рейда в район Осиповичи-Старые Дороги — важного, но, к сожалению, все еще плохо изученного эпизода начального периода Великой Отечественной войны.

Осиповичи — станция Осиповичи-3: «марш-бросок»

К месту сбора — гаражу руководителя кружка Андрея Михайловича Торбина — «красноармейцы» собрались в 6 утра.
Родион Пишков, Саша Ореховский, Леша Морозов, Андрей Филонов, Леша Денисевич, Олесь Лукашонок, Паша Савин и Даша Лялик вошли в него обычными молодыми людьми, а вышли… «сводным отделением стрелков РККА». У двоих —
красноармейцев Лукашонка и Денисевича — вместо штатных винтовок-«трехлинеек» было трофейное оружие: карабин
«Маузер» и пистолет-пулемет «МП-40», знаменитый «шмайссер». Последним переодевался в историческое обмундирование сам Торбин. По сценарию похода он был майором артиллерии, который возглавил потерявшее своего командира подразделение пехоты…

К слову, макетами оружия, подлинной формой и амуницией обеспечил своих воспитанников он же: для человека униформистика — давнее и серьезное увлечение.

Начальный этап похода — марш-бросок к станции Осиповичи-3, откуда дизелем планировалось добраться до деревни Бродище — прошел без особых приключений. Бойцы взвалили на плечи винтовки и автоматы, увесистые солдатские «сидоры» с притороченными к ним и к поясному ремню каской, котелком, фляжкой, саперной лопаткой, противогазом и прочими, необходимыми для боя и похода, вещами и бодро потопали навстречу раннему, но уже жгучему солнышку. Дорога была недолгой, но времени, чтобы вспомнить, как начинался конный рейд, оказалось достаточно.

…В середине июля 1941 года немцы продолжали стремительно наступать на Москву. Войска противника окружили Могилев, захватили Оршу, Смоленск, Ельню, Кричев. Развивали наступление группы армий «Центр» 15 танковых и моторизованных дивизий, ударную мощь которых части Красной Армии сдерживать не могли. Но немецкая пехота не успевала угнаться за своими танками, и между бронированным «тараном» врага и его остальными, менее подвижными, частями возник большой, и от того уязвимый, разрыв.

Ставка Верховного Командования РККА своевременно получила сведения о напряженной ситуации в тылу противника и приняла решение ударить в эту слабую точку.

Замысел удара был многообещающим: если мощная рейдовая группа сможет перерезать линии снабжения в стратегически важном районе Глуск-Старые Дороги-Осиповичи-Бобруйск и далее будет двигаться по вражеским
коммуникациям в сторону Могилева и Смоленска, немецкие танки будут получать намного меньше горючего и, стало быть, им придется сдержать темп наступления или вовсе остановиться. А если при этом еще будут уничтожаться вражеские штабы, узлы связи, склады и создаваться партизанские отряды, тыл самой мощной немецкой армии мог быть изрядно дезорганизован…

Выполнить эту сложную и рискованную задачу в первые месяцы войны могла только кавалерия — танков не хватало и для более неотложных дел. К тому же надежность советской бронетехники тогда была крайне низкой, да и управлять большими массами танков военачальники РККА, в отличие от немецких генералов, толком не умели.

Правда, не хватало и кавалерии, поэтому организатору операции — генерал-полковнику Оке Ивановичу Городовикову —
собирать подходящие части пришлось буквально «с бору по сосенке».

Из трех предназначенных для рейда кавалерийских дивизий две — 43-я и 47-я — сформировались из кубанских казаков
«запасных» возрастов всего за две недели до начала рейда, не имели тяжелого вооружения, по понятным причинам «хромала» и их боевая сколоченность. 32-я дивизия была кадровой, хорошо оснащенной и отлично подготовленной. Вот только училась воевать она в Крымских степях, и белорусские болотистые леса для нее были совершенно незнакомым ландшафтом.

Впрочем, выбирать не приходилось, и после короткой подготовки 1-я внештатная конная группа 23 июля форсировала реку Птичь и двинулась из-под поселка Октябрьский (Гомельская обл.) в тыл противника двумя колоннами.

Прорыв прошел в целом успешно: в этом месте между двумя немецкими корпусами была «дыра» шириной почти в 50 км, и к тому же наиболее опасная группировка противника была надежно связана отвлекающим ударом советских стрелковых и танковых частей.

В тот же день 32-й дивизией был освобожден Глуск, уничтожена автоколонна с военными грузами, расквартированная для отдыха пехотная часть (по одним данным — полк, по другим — батальон). В ночь на 24 июля было перерезано шоссе Бобруйск-Слуцк. Оставив охранять эту важную дорогу 121-й полк, дивизия немедленно двинулась дальше, в направлении железной дороги Минск-Бобруйск

43-я и 47-я дивизии в самом начале продвижения попали под удар вражеской авиации и были вынуждены до наступления темноты скрываться в лесах. Тем не менее, 24 июля они с ходу овладели станцией Старые Дороги, оседлав железнодорожную линию Слуцк-Осиповичи.

Осиповичи-3 — Бродище: «первый успех и возрастающие трудности»

Появление в вагоне дизель-поезда «настоящих» красноармейцев вызвало немалое оживление у пассажиров. Многие спрашивали о походе, а услышав о рейде кавалеристов и желании почтить их память таким необычным способом, выражали свое одобрение. Было приятно, что усилия краеведов воспринимаются именно так.

В самом Бродище — деревне небольшой и тихой — появление вооруженных бойцов во главе с бравым майором произвело немалый фурор. Мужчины задавали множество вопросов и давали толковые советы по дальнейшему
продвижению, женщины, особенно пожилые, смотрели на молодых солдатиков с жалостью и, как показалось, страхом. Генетическая память о военном лихолетье сработала, не иначе…

Но долго стоять в одном месте нет времени: маршрут большой, и впереди самый сложный его этап: выйти через лесной массив — по данным разведки (рассказам жителей Бродища) заболоченный и почти непроходимый — к памятнику кавалеристам в урочище Борок.

Трудностей оказалось даже больше, чем ожидалось. На разбитом лесном проселке пятеро ребят вскоре натерли себе кровавые мозоли на ногах. Вроде и обувь не новая, а так подвела!

«Раненым» дальше пришлось идти босиком, что резко снизило скорость движения.

На пути к Борку осмотрели холм, где 70 лет назад кавалеристы держали оборону. Изрытые воронками тяжелых немецких снарядов окопы до сих пор выглядят жутковато. Один из них был разрыт, рядом валяются
побелевшие кости лошадиного скелета — отметились вездесущие «черные
копатели»…

Когда до цели оставалось чуть более километра, отряд уперся в узкое и длинное болото, о котором предупреждали в Бродище. Эту водно-грязевую преграду преодолеть действительно не удалось, и нужно было возвращаться назад, почти на 5 км… Во время «отступления от превосходящих сил противника» темп движения упал еще больше: на жаре и с непривычки к тяжелому грузу некоторые бойцы начали отставать. Ситуацию взяли под контроль «красноармеец» Савин и «санинструктор» Лялик. Павел забрал у ослабевших товарищей их винтовки, добавив к собственному грузу почти 15 кг, а Даша, у которой ноги так же «горели», залепляла «раны» пластырем, подбадривала парней личным примером и добрым словом.

Чтобы немного сократить обратный путь, командир принял решение не возвращаться в Бродище, а выйти на ведущую в Борок дорогу через прилегающий к деревне луг.

Луг как луг, но и у него своя военная история. Немцы, взяв его под прицел пулеметов, уничтожили здесь группу конников. Один из уцелевших спрятался в высокой траве и уложил своего коня. Когда враги прекратили огонь, кавалерист немедленно вскочил в седло и рванулся к лесу. Засвистели пули, но храбрец и его конь снова успели залечь. Так, «короткими перебежками», и вышли оба из зоны обстрела.

Идти по давнему полю боя было, прямо скажем, неприятно. Наверное, глубоко вошли в образ и невольно мыслили военными категориями: на открытом пространстве пехотинец — легкая цель. В общем, от мысли, что где-то впереди поджидают немецкие «машиненгеверы»**, приходилось отмахиваться, как от назойливой мухи.

Когда бесконечное поле осталось позади, ребята попадали с ног от усталости и боли в израненных ногах. Но на предложение командира вызвать машину и оставшуюся часть пути проехать, ответили дружно и решительно: «Нет, пойдем сами! Вот только немного отдохнем».

…В ночь на 25 июля части 32-й кавалерийской дивизии выбили немецкие гарнизоны из станций Татарка и Ясень, перерезав, таким образом, железную дорогу Минск-Бобруйск.

На шоссе Слуцк-Бобруйск в это время была уничтожена вражеская колонна около двух батальонов немецкой пехоты.

Командование группы армий «Центр» к этому времени уже оценило потенциальную опасность кав-группы и начало принимать меры по ее ликвидации. Действовали немцы быстро, методично и зло: нахальных красных нужно было проучить как следует. Руководил операцией командующий войсками оперативного тыла группы армий «Центр» генерал Максимилиан фон Шенкендорф. Получив в свое распоряжение три пехотных дивизии, усиленных танковыми и авиационными час-тями, частями итальянской дивизии, кавалерийской бригадой СС (ею командовал будущий шурин Гитлера бригаденфюрер Герман Фегеляйн), генерал отправил «понюхать пороху» в боях с красной конницей даже юнкеров двух офицерских школ — надо полагать, в целях воспитания арийского духа.

Для подобной самоуверенности у Шенкендорфа были основания. Пехотные дивизии вермахта, даже без учета боевого потенциала частей усиления, имели примерно в два раза больший личный состав, были сильнее вооружены и намного лучше приспособлены для боев в условиях лесистой местности, чем кавалерийские дивизии Красной Армии.

В течение 25 и 26 июля немцы вынудили 43-ю и 47-ю кавдивизии оставить Старые Дороги, выбили 121-й полк 32-й дивизии с шоссе Слуцк-Бобруйск, а на следующий день отразили все попытки кавалеристов атаковать свою линию снабжения. Конники в этих боях понесли большие потери, и для наступательных действий сил уже не имели. К тому же вы-рвавшаяся вперед 32-я  дивизия оказалась в плотном кольце окружения. До 29 июля ее части держались вдоль железной дороги Минск-Бобруйск, но потом были вынуждены отступить на юго-восток.

Борок — Проща: «прорыв из последних сил»

Памятник павшим кавалеристам в урочище Борок виден издалека: черная плита на высоком пъедестале стоит на опушке леса. Место здесь уединенное, но не безлюдное: около памятника проходит дорога на урочище Хидры, где находится Проща — из- вестное и уважаемое в народе место религиозного паломничества. Отдав салют павшим, наша группа также последовала в Прощу — по плану похода там планировалось остановиться на отдых и пополнить
запасы воды. Забегая вперед, надо признать, что от Прощи к деревне Прудок, где планировалось остановиться на ночлег, участники похода все же проехали на машине. Ребята настолько вымотались, что преодолеть оставшиеся 15 км не имели сил. Оно и понятно: с учетом «отступления» от Борковского болота они прошагали по проселкам и полному бездорожью почти 26 км. На следующий день планировалось провести учение стрелков по оборудованию оборонительной позиции, но в полном объеме это сделать также не удалось: усталость взяла свое. Бойцы честно пытались следовать плану учений, но давалось им это с таким трудом, что командир, он же руководитель похода, очень скоро дал команду «Отбой, всем отдыхать!».

И действительно, это ведь только поход, и главное в нем совсем не преодоление запредельных трудностей. А вот у советских кавалеристов, которые испытывали куда большие физические и психологические нагрузки, выбора не было: они должны были драться, даже если сил для борьбы не оставалось совсем. И они дрались!

…30 июля 32-я дивизия безуспешно пыталась прорваться к поселку Елизово и переправиться через Березину. С трудом выйдя из окружения в районе деревни Копча, в ночь на 3 августа конники сосредоточились здесь, в лесном массиве между деревнями Борок-Кохановка-Прудок. Тогда-то и гоняли немецкие пулеметчики храбреца-кавалериста по полю у деревни Бродище, громили артиллерией лесную позицию, бомбили отступающих конников около несуществующей ныне деревни Борок.

К этому моменту уже был получен приказ о прекращении рейда, но уйти от наседающего со всех сторон противника было не просто.

Через двое суток непрерывных боев часть уцелевших кавалеристов все же прорвалась на северо-восток и 6 августа перешла линию фронта. В тот же день вышли к своим и остатки других задействованных в рейде дивизий.

Но прорыв дался кавалеристам дорогой ценой. Окруженные под Осиповичами 153-й и 65-й полки были почти полностью уничтожены. В попытках вырваться из окружения кавалеристы предприняли несколько ночных контратак, в одной из которых, по воспоминаниям очевидцев, даже прорвались на окраину Осипович. Но силы были неравные, и к 7 августа организованное сопротивление было подавлено.

Уцелевшие бойцы и командиры вели бои до конца августа, после чего осели в осиповичских деревнях. Несколько месяцев спустя большая их часть была расстреляна немцами.

В течение недели согнанные оккупантами мирные жители хоронили павших. Могилы копались прямо у тел покойных и отмечались лишь красноармейскими касками — по одной на каждого погибшего. Сколько всего было похоронено бойцов, мы, наверное, так никогда и не узнаем…

По данным из немецких документов, 1-я внештатная конная группа РККА в ходе боев потеряла только пленными 1.615 бойцов и командиров, 72 орудия и миномета, 63 пулемета, 260 винтовок, около 1.500 лошадей. В частях вермахта было убито 178 солдат и офицеров, ранено 360 и 10 пропало без вести. В боях выведены из строя 43 автомашины, 28 мотоциклов.

В советских документах данных о потерях кавгруппы нет,  но из воспоминаний выживших кавалеристов можно сделать вывод, что они составили более половины задействованного в рейде личного состава. Полный штат кавдивизии — около 9 тыс. человек, но известно, что, как минимум, один полк 32-й дивизии (18-й танковый) накануне рейда был придан 66-му стрелковому корпусу 21-й армии и использовался в оборонительных боях в районе Мозырь-Речица.

Общие потери немцев оцениваются в 1.500-2.000 человек, что с учетом разгромленных в самом начале рейда пехотных частей вполне вероятно.

Однозначно оценить итоги этого отчаянного рейда сложно. Поставленная командованием задача выполнена не была, но все же три кавалерийские дивизии на две недели сковали боевую деятельность двух армейских корпусов и трех дивизий группы армий «Центр». Для лета 1941 года — совсем неплохой результат. К тому же полученный в боях под Осиповичами опыт был в полной мере использован при планировании и проведении других операций советской конницы, в том числе рейдов, внесших значительный вклад в успешное проведение сражений за Москву и Сталинград.

* название фильма Леонида Быкова, в котором рассказывается о похожих событиях.

**Maschinengewehr (нем.) — пулемет.

Дмитрий САВРИЦКИЙ.