26 апреля — День чернобыльской трагедии. Спецкомандировка в ад

Майор запаса Василий Иосифович Крамок родился и рос на Витебщине. О службе в армии не мечтал, но в Минском политехническом институте была военная кафедра, поэтому в 1973 году ему вручили не только диплом о высшем образовании, а и присвоили офицерское звание. И тогда же призвали на военную службу.

Первое место — ракетная бригада в Межице: лейтенант — начальник автослужбы в саперном батальоне. К немалому удивлению, армейская жизнь понравилась, и он с головой ушел в повседневные заботы. А когда человек весь отдается делу, то не заставляют себя ждать и поощрения. В общем, перед увольнением офицер пишет рапорт с просьбой о зачислении в кадры, она удовлетворяется, на погонах появляется еще одна звездочка.

Через 2 года старшего лейтенанта отправляют в ГСВГ, и в г. Риза он служит помощником начальника автомобильной службы танкового полка. В 1981 году уже капитан Крамок по замене прибывает в Осиповичи — помощником начальника автослужбы артдивизии. Позже возглавляет автослужбу в гаубичной артбригаде, становится майором.

9 мая 1986 года Василий Иосифович в часть прибыл с «тревожным» чемоданом: приказано убыть в командировку. Он — командир ремонтно-автомобильного батальона, в подчинении — 20 машин. Своим ходом совершают марш в Хойницкий район. Оборудуют полевой автопарк, ставят для жилья палатки. До разрушенного взрывом реактора — 5 километров. Воочию видно, как ежедневно вертолеты сбрасывают песок в его жерло, как по ночам небо озаряется над ним яркими всполохами…

— Радиация ведь не вещь, которую можно потрогать руками, — вспоминает он. — А вот воздух был какой-то особенный, с металлическим привкусом — весь месяц першило в горле. Днем, к примеру, стояла невыносимая жара, а ночью укрывались двумя одеялами. Две недели жили вблизи станции, пока очередная комиссия с проверкой не решила, что это все-таки опасно для здоровья и жизни военнослужащих. Отодвинули еще на 5 километров, несколько десятков человек вообще отправили за пределы зоны — «заработали» большую дозу радиации. Потом, после медкомиссии, расположили уже в 25 километрах от атомной станции…

— Чем занимались? — переспрашивает, оживляя «картинки» в памяти, собеседник. — Ремонтом, эвакуацией людей, животных. Встречали и размещали полки гражданской обороны, которые прибывали со всего Союза, отвозили к месту работы и сопровождали при возвращении. Техника, естественно, подвергалась в автопарке дегазации и дезактивации, личный состав — тоже. Сдавали для мытья комбинезоны, сапоги, майки, трусы — взамен получали новое обмундирование. Сами мылись в бане, постельное белье всегда было новое, чистое, выглаженное. И так — ежедневно. Кормили, кстати, хорошо. Все — свежее, постоянно привозные фрукты и соки, каждый вечер на четверых — пол-литра красного вина. Мы тогда до конца не понимали, какой угрозе подвергаемся. Да и инструктировали поверхностно: местные грибы, ягоды, яблоки-сливы в рот не брать! Дозиметры зашкаливали, никто не знал, сколько «бэр» он хватанул. Что, может, и к лучшему: ни истерик не наблюдалось, ни хандры. Был приказ — и мы его честно выполняли.

Проезжая деревни, откуда уже выселили людей, армейцы часто встречали жителей, хотя там находиться они просто не могли. Но — жили, оставались на загрязненной территории, категорически отказывались покидать родные места, нажитое добро. «Што будзе, тое і будзе», — вот стандартный ответ. Уезжать, мол, никуда не будем, а деревню специалисты уже очистили от радиации.

— Только часто не так все было, — говорит Василий Иосифович. — Да, провели эвакуацию людей, вывезли скот, дезактивировали местность, дороги, жилье, производственные помещения. АРСы — авторазливочные станции — все полили раствором, трактор снял 20-сантиметровый слой земли, отвезли его в могильник. Закрыли колодцы, отремонтировали заборы и т.д. Замерили радиоактивный фон — норма. Все с облегчением вздыхают — а через 3-4 дня стрелки приборов опять как бешеные…

Домой Крамок вернулся 10 июня, а осенью 1986 года продолжать службу убыл на север. Три года был начальником автослужбы ракетной бригады в г. Кандалакша, с этой должности и уволился в запас. 16 лет отработал стрелком в команде ВОХР  в/ч 01313. С женой Ниной Максимовной вырастили дочь, есть уже два внука.

— Сейчас увлекаюсь рыбалкой, так что времени для размышлений хватает, — улыбается он. — В том числе и о командировке в Чернобыльскую зону. Иметь фотоаппарат, что-то снимать нам категорически запрещалось — за этим четко следили «особисты» и можно было запросто лишиться погон. Поэтому и нет «тех» фотографий людей, с которыми 31 день находился практически рядом с огнедышащим реактором. Хотя — разве в этом суть? Главное — делали нужное и очень важное дело — защищали жизнь…

Георгий АЛЕЙНИКОВ.