Осиповичский район: о чём вспоминают наши ветераны

Помним грохот огня, помним дальние страны,

Каждый год, каждый день, опаленный войной

9 Мая — один из самых ярких и трагических праздников. В этот день 69 лет назад в каждую советскую семью пришла долгожданная весть: «Враг повержен, справедливость восторжествовала». Идти к победе пришлось долгих четыре года, и досталась она дорогой ценой. За нее пришлось заплатить жизнью и кровью, голодом и холодом, разоренными городами и селами, растоптанной молодостью и отсутствием детства. И человечество, пережившее эту трагедию, обязано помнить тех, кто до конца выполнил свой долг перед Родиной, кто превозмог тяжести и лишения, выстоял и победил.

К сожалению, их становится меньше с каждым днем. Только за прошедший год в нашем районе ушло из жизни свыше двадцати ветеранов Великой Отечественной. В живых осталось 117 человек. Это — убеленные сединой люди, порою уже немощные, больные, прикованные к кроватям, плохо слышащие и видящие. Несмотря ни на что, они сберегли в себе самое святое чувство — достоинство. И всегда принимали жизнь такой, какая она есть. Главное сейчас для них — наше внимание и забота.

В этом убедилась в очередной раз. И постоянно удивляюсь, как цепко удерживает память ветеранов те страшные события. Но сегодня захотелось услышать не рассказы о том, когда и где застала каждого война или сколько у кого и каких наград, «районка» год назад поведала их истории в проекте «Удзячны, ветэраны, вам і абавязаны жыццём і мірным небам». Решила узнать, как же герои-освободители жили на войне, что ели, чем занимались во время передышки. Влюблялись ли, болели, что писали в письмах домой. Ведь одно дело — принять бой, другое — организовать быт и уберечь себя от разных напастей. Да еще и боевой дух поднять и свой, и товарища. И как же было приятно видеть их глаза и улыбки, когда речь заходила о первой влюбленности, о полученной от незнакомой девушки посылке, о боевом братстве. Хотя без грусти и слез тоже не обошлось. Вспомнились потрясения от вида убитых друзей, затопленные водой, окопы и блиндажи, не всегда сытая пища, вши…

Говорим от имени стрелявших

С огненных позиций по врагу

 Петр Матвеевич Дараганов, 1923 г.р.

На фронте с 1942 года. Защищал Сталинград, форсировал Дон. В сорок четвертом закончил курсы механика-водителя и был направлен в 118 танковую бригаду.

— Самый главный начальник для солдата — сержант. Жизнь на войне шла своим чередом. К кому-то относились лучше, к кому-то хуже. На фронте не любили поваров за жадность. Всяких денщиков-ординарцев за то, что вечно на солдатском горбу выезжали. Когда стал танкистом, понял, что зря когда-то завидовал им черной завистью, считал, что, мол, ездят в своих железных коробках, как короли, а у пехоты марши по 50 километров за ночь. Про награды тогда никто не думал. Просто хотелось выжить, поэтому надо было успеть выстрелить первым. Перед вручением мне награды, начальство поставило перед выбором: орден Красной Звезды либо орден Славы. Про второй совсем ничего не знал, выбрал первый. А товарищу вручили орден Славы, так он потом получил все три. Потом жалел, что не согласился на такую же награду…

Говорим от имени лежавших

Сутки под обстрелом на снегу

Николай Сергеевич Константинов,

1923 г.р. На фронте с 1942 года. Часть, в которой служил младший лейтенант, дислоцировалась на Кольском полуострове.

— Суровый климат создавал тяжелые условия для солдат. Летом было легче, в холода почти невыносимо. Зимнюю форму давали, но мерзли все равно. Спали в землянках, топили буржуйки. Продукты доставляли с Большой земли, в том числе — консервы мясные, рыбные, крупы, сахар. Кормили хорошо.

В свободное время писали письма домой. А как их любили получать! Принесет почтальон треугольник: «Пляши, солдат». И плясали. Я никому не писал. Зато приходилось получать от незнакомых девушек, которые присылали фото, предлагали знакомства. А еще радовались посылкам — тоже от чужих людей. В них — шерстяные рукавицы и носки, вышитые кисеты с махоркой, многое другое. Во время отдыха ребята играли на балалайках, гармошках, пели песни. Ходили в увольнения. Пойдешь в город — с девчатами познакомишься. Когда попал в госпиталь в Свердловск, провалялся полгода. Там была своя жизнь. Кто смелее, знакомился с медсестрами, приглашал их на свидания. Дома меня ждали родители и младшие братья и сестры — старшие три брата тоже были на фронте. Нашей маме повезло — домой вернулись все сыновья…

Говорим от имени хлебнувших

Воду из форсированных рек

Аркадий Васильевич Зиновенко, 1923 г.р. Пережил оккупацию, затем партизанил. В 1945 году был призван в действующую армию.

— Партизаны, как правило, еду добывали самостоятельно. Выручали коровы, которых сами же и смотрели. Что-то у немцев отбирали, у них пайки были хорошие: тушенка, сахар. Мельница была своя. С зерном крестьяне помогали. Мы крупы обдирали и муку мололи. Соль передавали связные. Сам я был поваром. Поначалу пек хлеб. Работа изнурительная. Землянка — а в ней жара невыносимая. Сверху песок был настолько горячим, что можно жарить блины или печь картошку. Хлебопечками служили бочки.

Любили партизаны в свободное время песню хорошую спеть. До сих пор помню одну: «В чистом поле под ракитой,/Где клубится по ночам туман./Эх, там лежит, в земле зарытый,/Там схоронен красный партизан»…

Влюбляться можно было, но девчат не хватало. Тем же хлопцам, которым больше повезло в любовном деле, командир разрешал жениться, но детей заводить было нежелательно. Курили самокрутки, назывались  «козьи ножки». Свернем из газеты, набьем самосадом…

Говорим от имени уснувших

У дорог проселочных навек

Константин Кириллович Царик, 1924 г.р. Пережил оккупацию.

На фронте с июня 1944 года. Освобождал Кобрин, Брест, участвовал в боях на Висле, освобождал Берлин, где оставил свою подпись на Рейхстаге.

— Моя боевая подруга — ГАЗ-51. Посадили за руль, а опыта никакого. Подвозил солдат к передовой. Кормили хорошо, мне хватало. Повара были нежадные. Давали добавку. А когда многие не возвращались из боя, поесть вообще можно было до отвала. Курева тоже хватало. Я не дымил, но в вещмешке всегда была махорка. Там же обычно лежало вафельное полотенце, мыло, сменные портянки, письма от родных, карандаш и бумага для ответов. И плащ-палатка, без которой солдату не жизнь: ей и в дождь укроешься, она тебе и крыша, и постель, и носилки в случае чего. Зубных щеток и порошка ни у кого не было, так что зубы на войне мы не чистили. В заднем кармане брюк у каждого был индивидуальный санитарный пакет — бинт и ватный тампон в прорезиненной оболочке. Иголки и нитки — в ушанке или пилотке. Ложка — за голенищем сапога или за обмоткой ботинок. Котелок — не нынешний армейский, плоский и изогнутый по форме бедра, с плотно подогнанной крышкой (кстати, именно он был в войну у немцев), а круглый, с каким сейчас ходят в лес туристы. Его крепили сверху на вещмешок. Фляга была далеко не у всех, а вот саперную лопатку имел каждый.

Говорим от имени погибших,

Говорим от имени живых…

Елена Петровна Бусель,

1922 г.р. На войне с 1941 года. Служила в санитарном батальоне. Дошла до Берлина.

— Помню Сталинград. Обмотанные, оборванные раненые немцы. Здоровые выстраивались в очередь, чтобы снять с мертвого товарища одежду. Однажды попали к нам в медсанчасть двое пленных фрицев, и нужно было подать им воды — не смогла, просила солдат. Под Курском — распутица. Раненых не вывозили, оставляли в деревне. Я — с ними. Продукты закончились. Местное население спасло от смерти. А в целом голодать не приходилось. На праздники — наркомовская норма, махорки раненым хватало. Была у нас и своя самодеятельность. Две медсестрички хорошо пели. К сожалению, одна из них погибла. Получали и письма из дома. Новости сообщали разные. Один солдатик не смог справиться с известием о замужестве любимой девушки, срочно попросился на передовую, где и подставил себя под пули. Приходили письма от брата. Тот был на фронте, позже погиб. Подружки ходили на танцы, влюблялись. И сама испытывала симпатию к одному связисту. Но не сложилось: обиделась за то, что не ответил на поздравление. Работала в санпропускнике, видела разное: вши, чесотку, другие болезни. Cама как-то чесоткой заразилась. Победу ждали и предвидели. Когда вернулась домой, ужаснулась от того, что пришлось пережить родным в оккупации…

…Все когда-то поровну деливших,

Верных побратимов фронтовых

Владимир Иванович Рабко, 1923 г.р.

В 1942 году был угнан в Германию, находился недалеко от Берлина.

После того, как русские овладели городком, где находились бараки, ушел в действующую армию. Брал Рейхстаг, но расписаться на стене не удалось. Очень хотелось посмотреть бункер, где прятался Гитлер — не пустили офицеры. Немцев и видел много, и работал у них. С эсэсовцами тоже встречался. Часто мог стать их жертвой, но спасала интуиция. Однажды с другом прятались в блиндаже на кладбище. Вдруг фрицы метнулись туда же, чтобы скрыться от бомбежки. Они нас отпустили, друг не пошел — рвались снаряды. Я ушел, а он остался. Немного отошел и услышал выстрел: убили товарища… С девушкой одной встречался. Переводчицей была у коменданта. Думал, что влюбилась, в кино приглашала. Цветы ей дарил. Но она просто использовала меня. Вовремя ее раскусил — остался жить…

…Трудно человеку на войне. Трудно смотреть, как рядом падает убитый товарищ. Трудно сотнями рыть могилы. ТРУДНО! Но люди ЖИЛИ на этой войне. И с каждым днем приближали долгожданную победу.

С праздником вас, дорогие ветераны! Низкий поклон за мирное небо! Здоровья и душевного спокойствия всем!

Нина ВИКТОРЧИК.